В теме О суфийском садоводстве, я кратко упоминала том, что правильно сгармонизированная акустическая среда считалась одним из наиболее важных рабочих инструментов в суфийской теккии. В это нередко вкладывались значительные усилия: чтобы привлечь в пространство вокруг теккии птиц, земноводных и насекомых, нужно было, чтобы там росли деревья и другие растения. В засушливом климате - например, в Испании, на Ближнем Востоке и в Средней Азии - это невозможно без искусственного орошения. И такие вложения делались. Зачем, спрашивается?
Одну из причин мы уже рассматривали, обсуждая воздействие ионизации, создаваемой текущей водой, на физическое и умственное состояние. Древние знали об этом.
Но это была далеко не единственная причина. Согласно принципу максимизации, которому суфии неукоснительно следуют, качественное влияние должно транслироваться через несколько каналов одновременно: не только через форму, цвет, чередование света и темноты, но и звуковое сопровождение. По личному опыту, суфийские центры, окруженные садами с правильным акустическим ландшафтом, оказывают неизмеримо более глубокое (и всегда предсказуемое, как в любом объективном искусстве) воздействие, чем обычные культовые объекты. Без звукового сопровождения они подобны немому кино – тоже смотреть можно, в общем, но насколько богаче кино со звуком!
Что же такое правильный акустический ландшафт?
Современная наука только начала подходить к формулировке этого знания, которое внутри Традиции существовало на протяжении многих столетий. Зачинателями направления, называемого иногда экологией звукового ландшафта (soundscape ecology) или акустической экологией, в 70-х годах прошлого века стали два композитора и исследователя – канадец Мюррей Шейфер (Murray Schafer) и американец Берни Кроз (Bernie Krause).
Последний, в частности, известен своей гипотезой акустических ниш, согласно которой живые существа конкретной среды обитания всегда находят свое уникальное место - «акустическую нишу» - в спектре частот и/или во временнОм спектре. Проще говоря, любое насекомое, птица или животное находят такую звуковую частоту, которая отличает их от всех остальных видов, и издают ее только в том временнОм промежутке, который не занят никем другим. Причина проста – все хотят, чтобы их услышали!
(Это как бы негласный договор между живыми существами о том, чтобы их звуковые вибрации взаимно гармонизировались, а не взаимно заглушались. Мы уже видели, как Вселенная использует этот механизм взаимной гармонизации в заметке о Золотом Сечении).
Опытным композиторам известно, что для достижения беспрепятственного резонанса каждый инструмент в оркестре должен обладать своим уникальным голосом и местом в общем спектре. Правильный акустический ландшафт, аналогичным образом, представляет из себя совершенную, динамически сбалансированную по частотному спектру и времени «исполнения» каждой партии, звуковую систему. Поддержание баланса в этой системе настолько важно, что, когда один из видов по какой-то причине выбывает из нее (временно или постоянно), эту нишу тут же заполняет другой, с подходящей звуковой «подписью». Свято место пусто не бывает... Show must go on...
Гипотеза акустических ниш подтверждается обычным опытом: когда на природе мы слушаем пение птиц, лягушек или кузнечиков, трудно не заметить, что звучание каждого из них сгармонизировано в отношении не только естественных звуков среды: ветра, журчания воды, шума листвы, но также в отношении других участников «концерта» - и в частоте, и в просодии (ритме).
У каждого сада, парка или леса – свой, уникальный «оркестр» (или даже несколько). Как пишет Берни Кроз в своей статье : «В течение ряда лет, многократно возвращаясь на места наших наблюдений, при анализе записей с каждого места мы обнаруживали удивительное био-акустическое постоянство: такое же, какое мы находим при сравнении отпечатков пальца одного и того же человека».
Вероятно, когда образуется пробел, разрыв в этой сбалансированной целостности, у кого-то из живых существ возникает непреодолимое стремление его заполнить....даже у такого, как волк-оборотень из рассказа Пелевина:
Саша прислушался. Сначала был слышен только качавший листву ветер и треск ночных насекомых, а потом до его слуха донеслось что-то похожее на далекое пение или музыку — так бывает, когда неясно, что звучит: инструмент или голос. Заметив этот звук, Саша отделил его от остальных, и звук стал расти, став через некоторое время достаточно громким, чтобы можно было слушать его без напряжения.[...] Мелодия, которую слышал Саша, была чудесной, но в ней были какие-то досадные провалы, какие-то пустоты. Он вдруг понял, что может заполнить их своим голосом, и завыл — сначала тихо, а потом громче, подняв вверх пасть и забыв про все остальное — тогда, слившись с его воем, мелодия стала совершенной.
Саша заметил, что рядом с его голосом появились другие — они были совсем разными, но ничуть не мешали друг другу. Как будто несколько растений вились вокруг общего стержня или нити — и все были непохожи.
(В.Пелевин. «Проблемы верволка в средней полосе»)
******
Возвращаясь к предмету нашего рассмотрения: какова причина усилий для создания правильного акустического ландшафта? Вероятно, она схожа с причиной, почему мы не просто слушаем отдельных музыкантов, но собираем их в большой слаженный оркестр.
Возможно, она также схожа с причиной, почему мы предпочитаем стереозвук монозвуку, а кинофильмы 3D двумерному изображению - они обеспечивают совершенно иное качество пищи впечатлений, необходимой высшим частям всех наших центров.
И наиболее вероятно, что нахождение внутри такой среды дает нам прямое переживание состояния, в котором мы так редко пребываем, и которое описывается всего двумя словами: ГАРМОНИЯ и БАЛАНС.
"Парламент птиц", иллюстрация к одноименной поэме Фарид-ад-дин Аттара
