...Рассказывают, что когда Тамерлан шел походом на Герат, он остановился в Тайбаде и послал своего человека к Зайнуддину Тайбади, чтобы спросить его, почему тот не выразил свое почтение покорителю мира. Суфий передал завоевателю такие слова:
«У меня до Тамерлана дела нет. Если у Тамерлана есть дело до меня, пусть приходит сам».
Правитель, пораженный ответом, все же вынужден был отправиться к шейху. Впоследствии он рассказывал, что во всех других случаях при встречах с теми, кто называли себя людьми знания, он замечал в них признаки страха, только при встрече с Тайбади страх испытывал сам Тамерлан.
Шейх Тайбади заставил правителя встать на колени и положил руки на его спину. Тамерлану, как он потом рассказывал, показалось, что небо упало на землю, и что он придавлен между ними. Выслушав наставления шейха, Тамерлан спросил, зачем он не наставлял таким же образом своего государя, гератского князя, предававшегося запрещенным удовольствиям. Тайбади ответил: «Мы наставляли его, но он не послушался, и Бог послал вас на него. Теперь мы говорим вам; если вы не послушаетесь, Бог назначит другого и над вами».
Тамерлан сказал потом, что он видел много дервишей; каждый из них говорил что-то, думая лишь о себе, но шейх Зайнуддин говорил, не заботясь о себе (так изложено в книге «Царствование Тимура» востоковеда 19-го века Василия Бартольда).
Вход в ханаку Тайбади
...Мавзолей великого святого Тайбада, когда-то бывший суфийской ханакой, где жили дервиши, сейчас пустынен и заброшен. На фотографии видно, как поблекла и кое-где обвалилась прекрасная эмалированная плитка величественного айвана-арки, как прорастает трава сквозь каменные плиты двора...
Ухоженным выглядело только каменное надгробие с красивым обелиском.
Рядом с ним выросли два дерева, - или их специально посадили – так дервиши делали во времена монгольского завоевания, да и после тоже, чтобы не оскверняли могилы ушедших Мастеров, чтобы разросшиеся корни затрудняли доступ будущих вандалов к святым мощам.
Наш Проводник, удивительный человек, выбравший сопровождать нас в этом паломничестве-зиярате, обладает даром духовидения. Он показывает нам на обрубок ствола рядом с надгробием – если сесть на него и положить руку на каменную плиту, можно войти в контакт с тонкой сущностью шейха. Друзья входят в медитацию, усевшись вокруг. Я становлюсь рядом.
Краем глаза я вижу, что наш Проводник подзывает меня к неказистому помосту, возведенному из простых кирпичей в дальнем углу мазара. Я иду туда, и он указывает на простое надгробие посередине этого сооружения – там сохранилось несколько надписей, указывающих, что похороненный там суфий был сподвижником, возможно, даже родственником шейха Тайбади. Я киваю и смотрю на Проводника с немым вопросом, поскольку уже знаю, что он не стал бы выдёргивать меня из зикра без повода.
Проводник указывает на четыре угла этого помоста и говорит:
«Здесь покоятся еще четыре человека, в четырех углах».
Я не вижу ни надгробий, ни надписей.
«Их и нет», - говорит Проводник.
Я спрашиваю, откуда он знает, что кто-то похоронен здесь, и он отвечает:
«Я их вижу, они стоят передо мной. Эти люди и были настоящими Учителями Хорасана. Никто не знал о том, кто они такие, они всегда были в тени, и все же они были главными».
Я спрашиваю, можно ли узнать, кто они, но Проводник отвечает:
«Я пытался спросить, но они показывают мне, что уста их запечатаны», - он проводит пальцем по губам замыкающим жестом...
...И в моей памяти вспыхивает воспоминание об истории из жизни суфия Абдул-Кадира Гилани, великого Учителя Персии, приведенной в «Сказках дервишей» Идриса Шаха:
«Однажды три шейха - из Хорасана, Ирака и Египта, прибыли в ханаку Учителя Гилани по пути из паломничества в Мекку со своими проводниками, неотесанными погонщиками мулов. В пути богословы были до крайности измучены грубостью своих проводников и хотели поскорее избавиться от них. Когда шейхи подошли к дому Абдул-Кадира, он, против своего обыкновения, вышел к ним навстречу. Ни единым жестом приветствия он не обменялся с погонщиками, но ночью шейхи вдруг совершенно случайно стали свидетелями того, как Абдул-Кадир пожелал спокойной ночи их проводникам, а когда те почтительно прощались с ним, поцеловал их руки. Богословы были изумлены и поняли, что эти трое, в отличие от них самих, - скрытые шейхи дервишей. Они последовали за погонщиками и попытались было завязать с ними беседу, но глава погонщиков грубо осадил их: «Идите прочь с вашими молитвами и бормотаниями и оставьте нас в покое. Мы простые погонщики и не хотим иметь с этим дело».
Такова суть скрытых суфиев».
Может быть, такова была суть тайных шейхов Хорасана?..
Сидя в нише кирпичной стены вокруг мазара и глядя на место упокоения четырех безымянных Абдалов-Преображенных, я размышляю – сколько же их еще было, прошедших неузнанными и непризнанными, несших бремя Работы, плоды которой мы пожинаем, но о трудности которой мы даже не имеем представления, - истинных Учителей Века?..
Продолжение рассказов о нашем путешествии: встреча с дервишем в Харакане.
